Российский бизнесмен Арман Воскерчян после окончания школы выбрал самую гуманную из областей – медицину,  однако после окончания Ереванского медицинского института по профессии работал недолго. Текущая в его жилах кровь предприимчивых и талантливых организаторов дала о себе знать. Молодой врач подался в бизнес и сделал блестящую карьеру в международных корпорациях. В компании Johnson & Johnson он занимался вопросами стратегического планирования, а в Philips дослужился до должности генерального директора по России и странам СНГ. «Целеустремленность и настойчивость — это у меня от предков. Тяжелая судьба выработала у них волю. Они пережили Геноцид», — говорит Воскерчян.
 

Род Воскерчянов происходит из провинции Сасун, жители которой славились особой храбростью и воинственностью. Когда в 1894 году в Османской Турции начались первые армянские погромы, именно Сасун стал главным центром сопротивления. В отрядах повстанцев были и предки Армана Воскерчяна.

Его прадед, Тонапет Воскерчян, был образованным и светским человеком. В начале прошлого века он работал в казначействе небольшого городка Газо. В мае 1915 знакомые курды предупредили его о надвигающейся беде. Тонапет, в отличие от многих земляков, воспринял этот сигнал всерьез и без промедления собрал семью в дорогу.

Они бежали, успев взять только самое ценное. Через несколько дней после их ухода в городе началась резня. 

Тонапет с женой, сыном Погосом и дочкой Алис присоединился к каравану, державшему путь в сторону Карса, который находился тогда под контролем русских войск. В дороге жена тяжело заболела. Семья вынуждена была оставить ее в одной из армянских церквей. Вновь увидеться с супругой Тонапету было не суждено: на следующий день до каравана дошла весть о том, что отряд турецких всадников уничтожил всех, кто нашел приют в церкви. Армян загнали в храм, заперли двери и подожгли. Детям Тонапет об этом, конечно же, ничего не рассказал. 

Их караван таял на глазах. Люди десятками умирали от слабости, голода и болезней. Эпидемия черной оспы буквально косила беженцев. Чтобы дети не заразились, на шею им вешали нитку с нанизанными зубчиками чеснока, но 8-летний Погос все равно подхватил смертельно опасную болезнь.

Больному мальчику было трудно идти, а каравану нельзя было задерживаться — это было слишком опасно. К тому же Погос мог заразить остальных детей. Отцу пришлось оставить сына под деревом. Он умолял Погоса никуда не отлучаться, обещал неременно вернуться и забрать его. Как только караван достиг берега реки Аракс и нашел более или менее безопасный приют, Тонапет пустился в обратный путь за мальчиком. Шел несколько дней.

Счастью Тонапета не было предела, когда под тем же самым деревом он нашел сына – тяжелобольного, но все-таки живого. 

Отец долго лечил Погоса. Сила воли обоих помогла преодолеть недуг. Мальчик выздоровел, но на всю жизнь сохранил на теле оспенные отметины. «Мне было семь лет, когда я спросил деда, почему его лицо в шрамах, — рассказывает Арман Воскерчян. — И тогда дед впервые поведал страшную историю своего спасения. Только после этого я начал представлять масштабы случившейся с нашим народом беды».

Тонапет с детьми обосновался в селе Уджан Аштаракского района Армении. Погос окончил экономический техникум, затем экономический факультет Ереванского государственного университета, поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию. Профессор Воскерчян преподавал в университете, стал деканом экономического факультета. Позже написал докторскую диссертацию, но ее так и не утвердили из-за чрезмерно резкой критики ошибок, допущенных в ходе реализации программы электрификации республики.

«Дед был мудрым человеком. Он умел ко всему относиться философски», — рассказывает Арман Воскерчян. 

«Я замечал, что в нем не было ненависти к туркам, несмотря на все случившееся. Их он тоже считал жертвами, жертвами преступной политики прорвавшихся к власти негодяев. А еще он с огромным почтением высказывался о тех мусульманах, благодаря которым наша семья спаслась. И я тоже им благодарен. Если бы не эти люди, меня бы сейчас не было».

Еще в юности Погос Воскерчян познакомился с будущей женой — Грануш Агаян, работавшей в комсомольской организации соседней деревни. Она тоже была беженкой и тоже прошла через чудовищные испытания. Агаяны жили в Ване – крупнейшем из городов Восточной Анатолии, важном культурном и экономическом центре Западной Армении.

Прадед Армана Воскерчяна со стороны Грануш, Габриел, был известнейшим в Ване ювелиром. Благодаря золотым рукам и деловой хватке он стал очень богатым человеком. Его уважали не только соседи-армяне, но и живущие в мусульманском квартале курды.

Кто-то из курдов предупредил Габриела о том, что буквально на следующий день в городе начнутся погромы. Времени для сбора вещей не было, в путь пустились ночью.

Уже в дороге Габриел купил лошадей, на которых передвигалась не только его семья, но и и другие армянские беженцы. Но несколько дней спустя лошади выбились из сил. Банды курдских разбойников и отряды турецкой армии могли перекрыть каравану дорогу в любую минуту. Оставив коней, беженцы продолжили путь пешком. 
 

«Моей бабушке тогда было семь лет, — рассказывает Арман Воскерчян. — Она вспоминала, что мать пришила подол ее юбки к подолу своего платья, чтобы та не потерялась. Ведь руки были заняты». К несчастью, мать маленькой Грануш умерла в пути от сердечного приступа. Похоронили ее прямо рядом с дорогой. Чудом уцелевшие Габриел и его дочь поселились в Аштараке.

Агаяны еще некоторое время жили тем, что продавали вывезенные из Вана драгоценности и украшения. Найти работу было непросто. По понятной причине талант ювелира был в те годы невостребован. Если раньше Габриел Агаян изготовливал бриллиантовые колье и жемчужные браслеты, то в Советской Армении ему пришлось чинить керосиновые примусы и латать медные тазы. Но работы он не боялся. Любое дело делал так, что у заказчика возникало желание заплатить больше, чем договаривались.

«Я не застал прадеда, но в нашем доме хранятся сделанные им чудесные произведения — декорированная табакерка в виде книжки, резная шкатулка, тонко инкрустированная перьевая ручка из стреляной гильзы, — рассказывает Воскерчян. – В семье из поколение в поколение передается драгоценная семейная реликвия — маленький ювелирный молоточек, которым работал мой прадед Габриел. Для меня этот инструмент — символ воли и стремления к преодолению невзгод».

«Мой прадед и его современники сумели доказать, что иногда маленький молоточек может сделать больше, чем смертоносный ятаган».

Отец Армана Эмиль, сын Погоса и Грануш, всю свою жизнь мечтал побывать на родине предков. В прошлом году его мечта сбылась. Он съездил в Западную Армению, посетил берег Вана, побродил в горах Сасуна. В городке Газо 76-летний Эмиль Погосович нашел родительский дом. Полной уверенности в том, что именно там жили Воскерчяны, у него нет. Но уж очень похож особняк на тот, который описывал отец Эмиля. 

«На каком-то этапе жизни я начал задумываться о своих корнях, — рассказывает Арман Воскерчян. — У меня взрослый сын, который живет вдалеке от Армении. Я хочу, чтобы он знал, откуда мы и кто мы такие, чтобы он чувствовал ответственность перед своей исторической родиной». Чтобы сыну было легче воспитать внуков в том же духе, Воскерчян решил составить родовое древо.

Арман обратился к услугам профессионалов. Группа экспертов в течение года интервьюировала всех дальних родственников Воскерчянов и Агаянов, работала в открытых архивах Турции, Армении и России, консультировалась с историками и этнографами. Результатом этого стал увесистый альбом с фотографиями, картами, копиями метрик и свидетельств. Зачем это было нужно преуспевающему бизнесмену? «Мой порыв легче всего объяснить инстинктом самосохранения. Это моя попытка защитить себя и моих потомков от ассимиляции, от утраты связи с питающими нас корнями. А кто мы без корней?».