Автор: Юлия Рейснер

Хади Джумаан – миротворец и бывший специалист по социальному развитию из Йемена, который сотрудничает с обеими сторонами конфликта, чтобы способствовать обмену военнопленными и вывозить с передовой тела тех, кто пал в бою. В то время как страна продолжает переживать затяжной политический и гуманитарный кризис, вызванный гражданской войной между правительством и вооруженной группировкой хуситов, Хади и его небольшая группа добровольцев регулярно рискуют жизнью, чтобы приносить семьям бойцов погибших единственное утешение – осознание того, что их близкие могут наконец упокоиться с миром.

Хади Джумаан родился в Эль-Хазме, главном городе провинции Эль-Джауф, расположенной в северных районах Йемена. Это очень бедный и отдаленный регион, и даже до войны его население имело весьма ограниченный доступ к услугам, включая образование. «В Эль-Джауфе есть только одна дорога, которая была построена в 1970-х годах, и все, кто там живет, лишены базовых возможностей», – поясняет Хади. «Мое воспитание было очень простым, и я рос, наблюдая за проблемами и конфликтами в моем регионе».

Некоторое время Хади Джумаан был волонтером сети молодежных летних лагерей, организованных Министерством молодежи и спорта. Этот период оказал на него большое влияние, потому что в программе подчеркивалась необходимость с любовью относиться к своей стране и своему сообществу. Поработав в Фонде социального развития, который реализует различные программы по всему Йемену, Хади Джумаан вернулся в Эль-Джауф. К этому времени началась война. 

«Бои уже шли в Эль-Джауфе, и мы видели на поле боя множество убитых с обеих сторон. Линия фронта постоянно сдвигалась, а люди просто оставляли убитых лежать там», – вспоминает Хади. Он чувствовал, что должен что-то сделать. «Примерно в это время ко мне обратился человек, который знал меня еще до начала конфликта. Он сказал мне: «Я знаю, что ты всегда пытался помочь людям своей гуманитарной деятельностью. Не мог бы ты помочь мне найти тела двух моих родственников, моего брата и кузена?». И я отправился за ними».

Первое тело оказалось близко. Они смогли быстро добраться туда, забрать останки и отправить их семье. Второе тело было немного дальше от места, где жил Хади. Шел 2015 год, пик саудовской интервенции, и авиаударов было очень много. «Нам пришлось преодолеть довольно большое расстояние, и это было очень, очень опасно – пытаться ехать по дороге, зная, что будут авиаудары. Когда мы добрались туда, я увидел, что там очень много тел. Я не мог забрать кого-то одного. Я чувствовал ответственность. У этих людей определенно были семьи – у них были мать, сестра, жена, которые ждали новостей о них», – говорит Хади. В общей сложности он насчитал 19 тел, просто лежавших под открытым небом. Он принял решение забрать их все.

Но вывезти тела – лишь полдела: «Мы начали связываться [с возможными родственниками]. Мы не знали, кто эти люди, и пытались установить их личности. Нам пришлось задействовать все свои умения, чтобы связаться с обеими сторонами конфликта и убедить их, что мы пришли помочь. Мы спрашивали, знают ли они людей, убитых в том районе». В конце концов, Хади удалось выйти на одного из лидеров, который посоветовал ему поехать в столицу страны, Сану. Там активист узнал, что все погибшие, все девятнадцать человек, были из одного района.

Весть об успехе его миссии разнеслась среди общины, и после этого события стали развиваться быстро. Семьи, отчаянно нуждающиеся в любой помощи, начали обращаться к Хади. Он понял, что пришло время расширить деятельность и оформить все официально, надеясь, что регистрация сделает миссии более безопасными для него и его команды. «Мы начинали работать как добровольцы, но после того, как нас несколько раз задержали, я почувствовал необходимость в надлежащей регистрации, чтобы, когда нас будут спрашивать, у нас были наготове документы. Мы создали организацию, которую назвали “Гуманитарные посредники”», – говорит Хади.

Волонтеры, включая Хади, не имеют специальной подготовки, и им пришлось учиться всему уже в процессе работы, что представляет собой двойной риск – первый связан с самим фактом обращения с останками, несмотря на использование защитных костюмов при транспортировке тел, а второй – с тем, что конфликт по-прежнему находится в активной фазе. Несмотря на все усилия, многие бойцы по-прежнему не доверяют Хади и его добровольцам и считают их непрошеными гостями – или, что еще хуже, шпионами. «Меня арестовывали множество раз. Однажды я ехал на задание и лишился машины, потому что по ней выпустили ракету. Мне удалось спастись, но машина была уничтожена», – вспоминает активист.

Сотрудничая с обеими сторонами конфликта, он увидел еще одну возможность. В ходе боев было захвачено много людей, и Хади понял, что при наличии подходящего посредника можно было бы организовать обмен пленными, поэтому его организация начала заниматься и этим. Во многих районах были перебои со связью, не хватало электроэнергии и ощущалась острая потребность в гуманитарной помощи. Для решения всех этих проблем нужны были соответствующие посредники, которые убедили бы стороны конфликта разрешить, например, инженерам связи приехать и починить линии.

Многим деревням приходилось нелегко с тех пор, как были прерваны цепочки поставок. Большая часть гуманитарной помощи поступает из Саудовской Аравии, но из-за характера конфликта другая сторона была не слишком рада ее распределению, поэтому команде Хади пришлось вмешаться и убедить их в том, что людям нужна помощь, из какого бы источника она ни поступала. Они нашли для проблемы простое решение: «Мы просто убрали все знаки и логотипы с пакетов с гуманитарной помощью, а затем развезли ее по районам и деревням».

В самом начале в организации Хади было 75 волонтеров, мужчин и женщин. Все они были родом из Эль-Джауфа. Найти финансовую поддержку оказалось непросто, несмотря на высокий спрос на их услуги, и в итоге число добровольцев сократилось всего до пятнадцати человек. «Сейчас в моем досье 1300 пропавших без вести бойцов. Мне удалось разыскать 700. Вся организация зависит от волонтеров и от меня, пытающегося обеспечить их, найти источники финансирования, индивидуальных доноров, готовых помочь. Мне пришлось занять много денег, я по уши в долгах. На данный момент основной источник финансирования, который у нас есть, – это участок земли, который мне пришлось продать, чтобы покрыть расходы», – сокрушается Хади.

Он испытывает огромную благодарность и признательность к своей семье и друзьям, которые поддерживали его с самого начала и продолжают делать это. «Я в большом долгу перед своей матерью, потому что именно она привила мне идеалы того, что я должен помогать людям при любой возможности, при каждом удобном случае. Моя семья дала мне участок земли, который я продал, чтобы продолжать свою работу. Моя подруга Надва Досари постоянно поддерживает и подбадривает меня», – говорит Хади.

Тем не менее, трудности подобной деятельности неизбежно сказываются на его эмоциональном состоянии. «Бывают моменты, когда я чувствую себя подавленным. Работы очень много, и иногда я чувствую, что больше не могу ее делать. Но потом мне звонит чья-то мать или сестра, и я не могу допустить, чтобы они остались без утешения, которое дает осознание того, что они хотя бы смогли похоронить своего сына или брата. И это не позволяет мне все бросить», – говорит активист. – «Все мы люди. Это чувство ответственности, это гуманитарное стремление как-то помочь – вот в чем дело. И иногда, когда ты чувствуешь себя подавленным, всего один звонок друга дает тебе тот заряд уверенности, который необходим, чтобы продолжать двигаться дальше».