В общей сложности Чжо Ла Аун провел в заключении за связанные с подачей прошений и мирными протестами «преступления» 12 лет, но это его не остановило. Чжо Ла Аун продолжает использовать свой опыт в области юриспруденции, чтобы добиться справедливости для миллионов притесняемых мусульман-рохинджа, многие из которых были вынуждены покинуть Мьянму. Ему не позволили присутствовать даже на похоронах собственной дочери. Несмотря на то, что его личная и общественная жизнь складываются весьма непросто, он неустанно помогает своему сообществу, которое преследуют власти родной страны.
 

Сообщество мусульман-рохинджа в Мьянме стало появляться в заголовках международных СМИ как «самое притесняемое меньшинство в мире» совсем недавно, однако юрист и правозащитник Чжо Ла Аун столкнулся с чудовищной реальностью преследования этой этнической группы еще в начале 1980-х годов. Рохинджа страдают от дискриминации, коррупции и системного неравенства, их всячески притесняют и применяют против них насилие. Вооруженный лишь знанием законов и железной решимостью поддержать своих братьев и сестер, Чжо Ла Аун ведет борьбу с неравенством на государственном уровне и помогает рохинджа добиться справедливости.

Проработав стенографистом 24 года, Чжо Ла Аун понял, что не может больше мириться с расовыми и религиозными предубеждениями, с которыми приходилось сталкиваться его народу: после принятия в 1982 году «Закона о гражданстве», не упоминавшего этническую группу рохинджа, они лишились гражданства страны, которую всегда считали родным домом. Этот и другие ему подобные дискриминационные акты сподвигли Чжо Ла Ауна выступить в защиту прав рохинджа, что дорого ему обошлось: в период с 1986 по 2014 его неоднократно арестовывали и помещали в тюрьму, а в общей сложности он провел в заключении более 12 лет. За это время его семья пострадала в финансовом плане, а сам Чжо Ла Аун был вынужден пропустить похороны старшей дочери, несмотря на неоднократные обращения его родных к властям.

Чжо Ла Аун, которому уже 78 лет, на себе испытал негативные последствия предельно жестких ограничений, постоянно накладываемых на рохинджа. Этой этнической группе систематически отказывают в праве на получение образования и свободу перемещения. Инфраструктура в местах их проживания не обновляется. Рохинджа оказались всеми покинутыми, а их просьбы о помощи по большей части игнорируются.

В прошлом многие мусульмане – в том числе и те, что не относятся к рохинджа – занимали высокие и уважаемые посты в правительстве, полиции, правовой системе, системе здравоохранения, научных кругах и даже в армии. Однако, по словам Чжо Ла Ауна, правительство уже много лет отказывает мусульманам, претендующим на подобные должности, что серьезно ограничивает возможности рохинджа и нарушает их право на представительство. Все сообщество фактически находится в плену в родной стране: люди не могут свободно передвигаться, за ними, особенно не скрываясь, ведут слежку, а также конфискуют у них землю и вымогают деньги.

«Очень сложно найти хороших учителей – все образованные люди работают на НКО, где зарплаты выше. Большие проблемы со связью. Все дороги разбиты. В местах, где живут мусульмане, нет электричества, и я даже не мог добраться до собственной земли, – объясняет Чжо Ла Аун. – По дороге было два блокпоста. Если мне надо было поехать в город или в офис миграционной службы, мне приходилось получать разрешение органов безопасности, которые должны были выделить мне сопровождающих. Если они давали такое разрешение, я должен был выплатить им 25 000 кьятов [примерно 19 долларов США] на дорожные расходы».

И в такой ситуации оказался не только Чжо Ла Аун. Начиная с 1970-х годов почти миллион рохинджа покинули Мьянму, а многие из тех, кто остался, живут в лагерях для внутренне перемещенных лиц (ВНП) в Ситтве, столице штата Ракхайн, в опасных для жизни условиях.

«Мусульмане в Ситтве были сильно ограничены в правах после антимусульманских волнений 2012 года, – объясняет Чжо Ла Аун. – Я не могу спокойно работать. Не могу свободно перемещаться. Не могу говорить, о чем хочу. Власти не слушают меня, а правительство не интересуют наши страдания».

Многие утверждают, что в этих страданиях повинно само руководство страны. Правительственные войска не раз обвиняли в нарушении прав человека, в том числе в убийствах, изнасилованиях, похищениях и поджогах. Власти продолжают все отрицать.

Учитывая подобные обстоятельства, неудивительно, что Чжо Ла Аун в общей сложности отсидел за мирный, ненасильственный протест 12 лет. Впервые его арестовали, когда правительство попыталось отнять у рохинджа их земли, а юрист составил и подал официальное прошение о незаконности конфискации. За это он получил два года тюрьмы, откуда вышел только во время массовых демонстраций в 1988 году, когда она была разрушена заключенными.

Десятилетия спустя отсидевший еще несколько сроков заключения Чжо Ла Аун отказывается опускать руки. Он дарит своему сообществу надежду, неустанно работая над улучшением доступа к образованию для своих соотечественников – причем не только молодых. На его пути стоит немало препятствий: нужно найти деньги на зарплату учителям, мебель для школ и хотя бы самые простые средства передвижения. Но Чжо Ла Аун не сдается.

Его намерение бороться за образование вызвано пониманием того, как опасно для рохинджа не иметь доступа к знаниям. Если правительству удастся отказать этому этническому меньшинству в праве учиться, то дискриминировать рохинджа станет еще легче.  

«Власти давно хотят, чтобы мусульмане были неграмотными и, как следствие, бедными. Правительство проводит эту политику намеренно, чтобы у него была возможность обвинить необразованных мусульман в том, что они иммигранты из Бангладеш, – объясняет он. – [Необразованные] люди боятся задавать вопросы о своих правах».

Чжо Ла Ауну нелегко продолжать борьбу, но его семье пришлось еще тяжелее: пока он был в тюрьме, у них не хватало денег на еду и им было негде жить. «У моих детей не было достаточно одежды, книг и всего остального, не было даже зонтиков, чтобы ходить в школу», – вспоминает он.

Однако страдания его народа вынуждают Чжо Ла Ауна продолжать свою деятельность. Образование, с его точки зрения – ключевой элемент, способный разорвать порочный круг угнетения.

«Прежде всего, нам нужно больше учителей и инфраструктура, чтобы улучшить образование и здравоохранение, – замечает Чжо Ла Аун. – Без доступа к качественной медицинской помощи могут умереть от 500 до 1000 человек в год, но без образования за несколько лет вымрет вся община».