Анна Арутюнова

Путешествие на венецианский остров Сан-Ладзаро-дельи-Армени казалось отклонением от проторенного маршрута биеннале, основные тропы которого пролегают по Джардини, Арсенале и центральным улочкам города на воде. «Сама Венеция – остров, и вопрос логистики здесь не последний, а Сан-Ладзаро к тому же остров рядом с островом; то есть все еще больше усложняется», – рассказывает мне в вапоретто по дороге на остров-монастырь Нина Качадурян о днях подготовки к открытию павильона Армении. Она участница выставки Armenity, получившей в этом году главную награду биеннале – «Золотого льва». 

Нина – показательный пример сложносочиненной идентичности, которая на самом деле скрывается за современным представлением об армянском народе и его истории. Ее отец – армянин, родившийся в Турции; мать принадлежит к небольшой группе финских шведов; сама Нина, живущая в Нью-Йорке, говорит на характерном американском английском. Эти лингвистические хитросплетения вдохновили ее на проект, в ходе которого она исследует особенности акцентов. 

Инсталляция Нины Качадурян

 

С трех экранов телевизоров на нас смотрят Нина, ее отец и мать. Художница задает родителям заранее согласованные и намеренно наивные вопросы (нет сомнений, что сама она уже давно знает ответы). Благодаря этому постановочному интервью «отцов и детей» зритель узнает о драматичной судьбе армян, живших на территории Турции, о том, что родители Нины встретились в Бейруте и что у себя на родине ее мать тоже принадлежит к меньшинству, а из-за смешения армянского, ливанского, турецкого, английского и французского акцент ее отца стал настолько неузнаваемым для посторонних, что все его считают венгром. В какой-то момент все трое начинают разговаривать одновременно, предоставляя зрителю возможность выхватить характерные звуки в произношении каждого из них. 

За людьми стоят еще три телевизора – на них Нина Качадурян и родители вместе и по отдельности общаются со специалистом по произношению, коучем, обещающим избавить иностранцев от акцента. Но результат едва ли удовлетворительный, да и не особо нужный – для художницы история ее родителей и армянской диаспоры в целом зашифрована в звуковых шероховатостях, особенностях произношения и неидеальном акценте. 

Инсталляция Нины, как и работы остальных 16 художников, расположена на территории монастыря Сан-Ладзаро-дельи-Армени, основанного в начале XVIII века бежавшим из Османской империи и принявшим католичество монахом Мхитаром. Остров-монастырь быстро превратился в важнейший мировой центр армянской культуры, а монастырская типография со временем превратилась в один из крупнейших европейских центров книгоиздания. 

Работа Сильвины Дер-Мегердитчян

 

В коллекции монастыря есть живопись (в том числе несколько картин Ивана Айвазовского, чья фамилия, как ревностно замечают монахи-экскурсоводы, на самом деле Айвазян), ценные предметы религиозного культа, произведения декоративного искусства из драгоценных металлов. В шкафы с этими сокровищами затесались другие «сокровища» – плошки с травами, минералы, листочки с неразборчиво написанными строками. Все они – часть инсталляции Сильвины Дер-Мегердитчян. Ее прабабушка, нашедшая спасение от Геноцида в Аргентине, написала в середине ХХ века книгу, в которой собрала сотни рецептов народной медицины, известные оттоманским армянам. 

Проект Геры Бюйюктащьян

 

Изучать армянскую историю и язык в обширной библиотеке, где сохранились сотни ценных томов и тысячи рукописей, в начале XIX столетия приезжал Джордж Гордон Байрон. Он назвал армянский «языком потерянного рая», и именно эту фразу в своей инсталляции «Буквы из потерянного рая», расположившейся в комнате поэта, обыгрывает художница Гера Бюйюктащьян из Стамбула. Она пишет название работы на армянско-английском транслите, помещая каждую букву на деревянную болванку; болванки собраны в подобие музыкального инструмента – они ползут то вверх, то вниз, издавая пронзительный скрипучий звук. 

Инсталляция Рене Габри и Айрин Анастас

 

Примеру Байрона последовал творческий дуэт Рене Габри и Айрин Анастас, которые, как и поэт, погрузились в изучение монастырских архивных материалов. Их инсталляция When Counting Loses Its Sense (2015) – это собрание фотографий, коллажей, открыток, документов, рисунков, которые появились в результате попыток художников соотнести историю армянского Геноцида с концепцией произведения искусства как такового. Ссылаясь на французского философа Жиля Делеза, Габри и Анастас рассматривают искусство как акт сопротивления и возможность приблизиться к правде. 

Фотопроект Храира Саркисяна

 

Правда оказывается трудноуловимой. Иногда ее приходится скрывать – и этому посвящена фотосерия Храира Саркисяна «Нераскрытые» (2012), где речь идет о потомках армян, принявших во время Геноцида мусульманство и благодаря этому избежавших смерти. Их внуки и правнуки, по сей день живущие в Турции, узнав о своих корнях, заново крестились. Однако, обнаружив свою забытую идентичность, потеряли прежние социальные связи – армянское сообщество принимает их неохотно, турецкое большинство не готово разделить их личную историю. Портреты, сделанные Саркисяном, показывают нам фигуры этих людей лишь частично – они погружены в темноту, и во вспышках направленного света видны только глаза, руки или ноги.

Памятью о Геноциде, безусловно, пронизаны все работы и личные судьбы их художников: «Все участники – внуки, потомки тех, кто пережил те дни, – говорит куратор павильона Аделина фон Фюстенберг. – Независимо от того, где они родились – в Алеппо, Вифлееме, Ереване, Лос-Анджелесе, – их объединяет особая чувствительность к вопросам границ, географии, территории». А еще к вопросам выживания, адаптации, исторической памяти и к мечтательным образам страны, в которой многим из них так и не довелось пожить.