Два изгнания

Сдержанный по характеру Раффи Калфаян не любит рассказывать историю своей семьи. Но когда его расспрашивают о бабушке Агавни, лед тает, и он охотно поддерживает разговор. «Когда бабушка шила на швейной машинке Zinger свои жилетки, я пристраивался у ее ног на скамейке и с интересом слушал ее рассказы. Я без устали расспрашивал ее о жизни в Афьон-Карахисаре до 1915 года, о родном доме, о поездке в Измир и стремительном бегстве оттуда вместе с теткой в сентябре 1922 года», — говорит Калфаян.

«Оглядываясь назад, я осознаю, как мне повезло — у меня есть необходимая и нерушимая связь с этим поколением выживших». 

Агавни Папазян, в замужестве Калфаян, родилась в 1910 году в городе Афьон-Карахисар, расположенном в центре западной Анатолии, между Измиром и Анкарой. Ее родители, Акоп и Такуи, принадлежали к городской торговой буржуазии. У них было пятеро детей (в том числе один приемный).

Двум путешественницам улыбнулась удача — один из служащих вокзала знал об их родстве с Миграном Топаляном, братом бабушки маленькой Агавни, занимавшим высокую должность в железнодорожной компании. Получив распоряжение от Топаляна по телефону, он посадил их на поезд, направлявшийся в Смирну.

Таким образом им удалось избежать трагической участи, постигшей их родных, оставшихся в Афьоне — все они погибли во время Геноцида.

Увидеть вновь родительский дом в Афьон-Карахисаре Агавни смогла только после окончания войны, в 1918 году. «Там находился американский офицер армянского происхождения, капитан Хемс (настоящее его имя было Амбарцум), который приехал, чтобы оценить ущерб. Тогда она в последний раз увидела дом, где появилась на свет. Все имущество так и пропало», — рассказывает Раффи Калфаян.

Агавни с тетей провела годы Первой мировой войны вдали от депортаций, у своей бабушки Марии в Измире. «Моя бабушка училась в армянской женской гимназии Рипсимян, где выучила армянский и французский, на котором говорила без акцента, что было редкостью для ее поколения», — говорит Раффи.Но в сентябре 1922 года турецкие националисты подожгли Смирну, чтобы избавиться от армянской и греческой части его населения.

Снова началась резня, и двенадцатилетнюю Агавни постигла очередная утрата. В суматохе в толпе она потеряла бабушку.

Девочка вместе с тетей бросились в воду, чтобы доплыть до лодки. Подобравшее их итальянское судно доставило обеих в Пирей, откуда несколько месяцев спустя они уехали во Францию. Одна из теток Агавни, Сатеник, к тому времени уже поселилась в Арнувиле, к северу от Парижа. Новое изгнание, сопровождавшееся новой потерей, навсегда оставило след в жизни сироты. 

Жизнь, посвященная защите прав человека

В девятнадцать Агавни вышла замуж за Айка Калфаяна, который был на шестнадцать лет старше нее. Он приехал во Францию из Стамбула в 1924 году. «Удивительно, но мой отец родился ровно девять месяцев спустя после свадьбы, день в день», — отмечает Раффи.

Раффи рос в Париже и много времени проводил у бабушки с дедушкой. «Меня очень интересовали истории, которые рассказывала бабушка. Признаюсь, я и сейчас все такой же любознательный, — с улыбкой говорит он. — Со временем я стал все сильнее углубляться в эту тему».

Будучи подростком, Раффи в начале семидесятых входил в различные армянские молодежные ассоциации Франции. Он выступал в составе танцевальной труппы «Наири» и был активистом организации «Нор Серунд» («Новое поколение»). Со временем общественная деятельность стала основной его деятельностью. Он присоединился к борьбе за политическое признание и осуждение Геноцида армян и за восстановление справедливости в отношении армянского народа.

Получив высшее образование, Раффи сумел объединить в себе активиста, борющегося за справедливость, и профессионала, который вовлечен в академические исследования.

Он продолжает свою научную деятельность до сих пор, являясь соискателем докторской степени в научно-исследовательском центре по правам человека (CRDH) университета Пантеон-Ассас.

Сотрудничество Раффи Калфаяна с FIDH началось в 1983 году. Тогда он связался с организацией в качестве руководителя комитета по защите двух армянских активистов, которых обвиняли в покушении на жизнь турецкого посла в Югославии. Этот опыт оказал большое влияние на его карьеру правозащитника. Несколько лет спустя, в 1989 году, когда в Азербайджане начались погромы армян, Раффи снова обращается в FIDH. Но началом своей официальной деятельности в этой федерации он считает 1995 год.

«Я обратился к этой организации, чтобы направить судебные наблюдательные миссии в Республику Армения, где в условиях постсоветского периода независимости происходило становление политических процессов. Впоследствии я стал чиновником по особым поручениям FIDH, ответственным за регион Южного Кавказа. Мое знание языка и юридической системы, умение налаживать связи и общаться с людьми позволили мне в 1997 году создать группу армянских активистов и юристов, которые образовали неправительственную организацию, и я посоветовал присоединить ее к FIDH, что и было сделано в 1998 году», — говорит он.

В 2001 году международное руководство FIDH отметило его определенную позицию, его труд и его достижения, назначив его помощником генерального секретаря. Раффи воспользовался назначением для того, чтобы расширить поле своей деятельности.

«Я осознал, что истинная, глубинная движущая сила, побуждающая меня действовать и сражаться, — это нетерпимость к несправедливости, угнетениям, пыткам», — подчеркивает Раффи Калфаян.  

 «Я дал себе обещание»

Раффи, слишком рано потерявший отца, в каком-то смысле заменил своей бабушке сына. Его близкие отношения с бабушкой, чудом избежавшей гибели, возможно определили его жизненный путь. 

Бабушка Агавни скончалась в 2003 году. Находясь с ней до последней минуты,  Раффи вдруг осознал, какой огромный груз подавленных чувств она держала в себе, как мучило ее то, о чем она никогда раньше не говорила. «Эта тоска по семье, погибшей в 1915 году, показала, какой жестокой была травма, какую нестерпимую боль испытывали те, кто пережил Геноцид. В тот день я дал себе обещание: непременно добиться справедливого воздаяния за эти муки, и моя личная, философская позиция осталась незыблемой», — утверждает он.

Однако его решимость лишена ненависти или озлобленности по отношению к преступникам и их наследникам, упорно отрицающим Геноцид. По мнению юриста, признание вины представляет собой «возможность избавить нас от нестерпимой скорби».

Вместе с тем Раффи Калфаян, который уже несколько лет борется за возмещение ущерба, не скрывает тревоги. «Я боюсь, что будущие поколения, отрезанные от тех, кто жил в 1915 году, начисто сотрут прошлое. Время работает против нас. Но и Турция, похоже, тоже, как ни странно, дрогнула в одночасье. Вот потому послание мое будет таким: очень важно сейчас не сдаваться и требовать, чтобы справедливость наконец восторжествовала».